Заявка от Alice J. Revain

Frank Longbottom - Фрэнк Лонгботтом
17 лет, родился девятого сентября тысяча девятьсот шестидесятого года. Студент шестого курса факультета Храбрых.
Я отношусь к тем людям, которые терпеть не могут противоречие. Особенно сильно меня это раздражает, когда люди сами себе противоречат - действуют совсем не так, как говорят и наоборот. Весь ужас заключается в том, что с недавних, совсем недавних пор я сама стала таким человеком. Я понятия не имею, как до такого докатилась, но если я твердо пытаюсь убедить себя и окружающих в частности в том, что «мы исключительно друзья, и если кто-нибудь еще посмеет с этим поспорить - я разломаю метлу ему о голову». Возможно, угроза пустая, так как я не настолько свирепа и метлу мне жаль, но бойкот обеспечен.
Вопреки всем моим уверениям, меня от твоего присутствия то в жар то в холод бросает. И вообще, я из крайности в крайность кидаюсь, и выгляжу порой просто глупо. Но ты терпишь, в этом весь ты, Фрэнк: терпеливый, понимающий. А еще упертый до невозможности. Но и твоего терпения не всегда хватает на долго, по крайней мере у меня иногда получается довольно быстро свести его на нет. И тогда начинается буря - моя эмоциональность и твоя вспыльчивость порождает просто адскую смесь. Впрочем, ты, в отличии от меня, отходишь почти сразу, тогда как я иногда не в силах справится с вулканом внутри часами. А ты стоически выдерживаешь все мои причуды, делая вид, что тоже разделаешь мое мнение о том, что между нами лишь дружба. Скажи мне это, Фрэнки. Скажи твердым и уверенным голосом, тогда я поверю, и не буду уговаривать себя, что это так, а просто буду знать. Потому что стоит тебе произнести своим низким голосом мое имя, я уже сомневаюсь в том, что говорю. «Льиса» - так называешь меня только ты. Еще в поезде, первого сентября, когда я представилось, тебе показалось, что я сказала, что зовут меня не Алиса, а Льиса. И зовешь меня ты так по сей день...

- Льиса? Что ты здесь делаешь? Я думал, мадам Помфри уже никого не пускает.
- Я... Я спасибо пришла сказать. Ну, за то, что заступился.
- Да не за что, любой бы помог. И я не мог поступить иначе.
- Вообще-то мог. Я знаю, что то, что сейчас скажу, может показаться неблагодарностью, но все же: какого черта ты туда полез? Этот бугай чуть ли не в два раза тебя больше! Он мог тебя покалечить серьезнее! Ты повел себя, как идиот.
- Что!?
- Да, глупо и опрометчиво.
- Так. Ясно. Разговора не получится. Мне казалось, ты пришла поблагодарить, а не читать нотации. Уже пойдешь, или еще как-то меня обидишь?...

Вот именно так я порой себя веду. Ты тогда заступился за меня, когда семикурсник-слизеринец прессовал «бедную гриффиндорку». А меня это вывело из себя.
А иногда одно твое слово заставляет меня смягчиться, почувствовать себя виноватой.

- Уйди, Фрэнк.
- Что случилось?
- Оставь меня в покое.
- Расскажи мне...
- Это тебя не касается!
- Все равно. Тебе станет легче.
- Тебе правда интересно?
- Ага.
- Ну... Нет. Прости, не могу. Мне правда жаль. И вообще, извини меня, я иногда веду себя, как будто меня Конфундусом шарахнули...

Я не знаю, сколько все это будет продолжаться, но это мне не нравится. Не люблю неопределенность.
Max Irons
Способ связи: за связью в гостевую, skype или icq по желанию. Я вас жду  [взломанный сайт]

Заявка от Katarina Wildsmith

Antoine Mulciber | Антуан Мальсибер.
17 лет, 11 мая 1959 года. Студент Слизерина, 7 курс.
13 октября 1976 года.
- Мерлин Всемогущий, Мальсибер без своей свиты. - Громко звучит мой голос перебивая шум дождевых капель за стеклом. Ты проходишь мимо, кидая на меня насмешливый взгляд.
Я действительно выгляжу глупо: растрепанные волосы, грязные джинсы и порванный свитер, пара царапин на лице. Спасая этих идиотов (участников клуба "Призраков") от встречи с гиппогрифом, которого они выследили в лесу, - мой внешний вид пострадал в первую очередь. И в этот момент мне нужно сорваться на ком-нибудь другом, а ты Мальсибер просто попался мне на глаза.
- Прости великодушно. - Как всегда медленно тянешь в ответ ты, облокачиваясь локтем на подоконник и видимо заинтересовавшись мною от скуки. - Чего тебе, Уилдсмит?
Я неожиданно резко улыбаюсь, а затем ехидным голоском отвечаю:
- С тебя пять баллов за шатание коридорами замка после отбоя и еще десять за наличие губной помады на воротнике.
От такой наглости ты на секунду теряешь дар речи, а потом спокойным, но властным и угрожающим голосом произносишь:
- Не прыгай выше позволенного, мерзкая полукровка. - А затем снова окидывая меня насмешливым взглядом, говоришь: - У тебя нога в крови, ты видела? Осторожнее нужно быть.
Я морщусь, перевожу тревожный взгляд вниз и замечаю красные разводы на левой штанине,  отдергиваю мягкую ткань и обнаруживаю небольшую рану на лодыжке.
- Спасибо за ненужную заботу. - Недовольно фыркаю я и поднимаю глаза, но в коридоре пусто.
Последнее слово всегда за Мальсибером.

21 октября 1976 года.
- Что-то я часто тебя встречаю, мерзкая полукровка.
Идет второй час ночного дежурства и я бы все отдала за мягкую постель и крепкий сон, а не выслушивание новой порции гадостей от тебя.
- Так ты назвал меня в прошлый раз, Мальсибер. Теряешь хватку. - Я прикрываю рот рукой и устало закрываю глаза. Тишину ночного коридора резко прерывает твой громкий смех. Я недовольно таращусь на тебя, не решаясь прервать этот нервный выпад. Наконец через пару минут мне это надоедает и я равнодушным голосом произношу:
- Десять баллов со Слизерина за оскорбление старосты.
Твое веселье резко прекращается и ты окидываешь меня тем самым оценивающим взглядом, каким смотрел на меня в прошлый раз.
- Думаешь, что я такой плохой? - Снова спустя несколько минут тишины резко говоришь ты. - Думаешь, что я помешанный на чистоте крови идиот, верно, Уилдсмит?
- Я вообще не думаю о тебе, Мальсибер. - Устало произношу я и медленно разворачиваюсь в сторону башни факультета.
- Да? - По твоему голосу понятно, что ты мне не веришь. Конечно, ты ведь не привык, что кому-нибудь просто до тебя нет дела. Я лишь безразлично пожимаю плечами, не удостаивая тебя ответом.
- Я не самый ужасный человек на земле, Катарина.
Не знаю, что удивило меня больше всего: мое имя или твое откровение. Я молча смотрю в даль коридора, а ты стоишь засунув руки в карманы брюк.
- Почему меня должно это волновать? - Быстро выговариваю я, понимая, что пауза затянулась.
- Потому что в этом замке сейчас есть вещи намного более ужаснее чем такие люди как я.
И ты снова исчезаешь, оставив меня один на один с собственными страхами.
Мальсибер всегда говорит загадками.

2 ноября 1976 года.
- Мальсибер, черт бы тебя побрал. Какого Мерлина ты здесь делаешь? - Я шумно выдыхаю, нервно откидываю назад волосы и продолжаю идти в глубь Запретного леса.
- Не твое дело. - Резко отвечаешь ты и больно хватаешь меня за руку. - Никому не говори, что видела меня здесь!
- Мальсибер, мне сейчас не до тебя. Отпусти. - Я разминаю руку и быстрым шагом устремляюсь  по намеченному пути.
- Даже не снимешь с меня баллы? - Слышится позади твой ехидный голос. Я вижу, что ты чем-то доволен, но не могу понять чем.
- Иди уже отсюда, Мальсибер. У меня нет времени на бессмысленные разговоры с тобой. - Я вдруг останавливаюсь, закрываю глаза и стараюсь прислушаться к окружающим звукам. Нужно найти Агату и Джульетту раньше чем ими успеет полакомиться какая-нибудь мантикора. Никто не отвечает, и я верю в то, что ты уже покинул территорию леса.
- А что ты здесь делаешь, Уилдсмит? - От неожиданности я подпрыгиваю на месте и хватаюсь рукой за ближайшее дерево.
- Черт, Мальсибер, пошел вон. - Ору я не своим естественным голосом, привлекая всю живность лесной местности.
- Не кипятись, уже ухожу. - Сквозь смех произносишь ты, и направляешься в сторону замка. - Эй, Уилдсмит. - Вдруг кричишь ты.
- Что? - Тупо уставившись на землю, отвечаю я.
- Надеюсь тебя сегодня кто-нибудь да съест. - И ты скрываешься из виду намного раньше, чем я успеваю кинуть камень.
Мальсибер всегда знает как вывести меня из равновесия.
Alex Pettyfer
Напишите в гостевую форума для получения связи

Завка от Aileen Greengrass
ночь пульсирует словно под острым скальпелем. мое сердце в режиме фаталь молчит сладкой комой. дальше от дома, ближе к тебе. я гранатовой косточкой на стекле рисую ту самую грань

Roderick Greengrass | Родрик Гринграсс
» 17 лет | 12 декабря 1959 | Слизерин, 7
»Ты же сгоришь, идиот, в своем собственном блеске сгоришь. Не щадишь себя, так хоть меня пожалей. Я же, черт возьми, не просто так тут стою. Я сестра, и я люблю, можешь хоть раз меня услышать?
Ты слишком принципиален для 17 лет. Кто вырастил тебя таким? Я думаю, что виноват отец. И мать. И целый мир. У тебя нет совести. Да ты вообще знаешь, что это такое, слизеринец? Ты идешь по смертным головам к одному Мерлину известной цели. А я всегда заметаю за тобой следы. Что еще мне остается?
Ты действительно странный, абсолютно непонятный и непонятый, недосказанный. Но только не для меня. Уж я-то знаю тебя наизусть. Когда-нибудь ты станешь великим и забудешь обо мне, непременно забудешь, но пока мы дети, я бегу плакать только в твое плечо, надеясь, что ты, в лучшей из своих манер, побьешь меня по щекам и прошепчешь в самое ухо: "Будь сильной, дура, ты же Гринграсс!".
Ты ошибаешься. Часто, словно по расписанию. Я же лишь плачу по ночам за тебя и молюсь всем известным богам, чтобы однажды какая-нибудь твоя ошибка не стала-таки роковой, той, которая снимет скальп с тебя. И с меня тоже.
Ты лжешь о том, кто ты есть. Лжешь искренне, будто всегда была лишь одна истина. И всегда прячешь свою боль, даже от меня. Хватит. Хватит. Мне тогда тебя избить хочется. Сквозь слезы и истерику прокричать, чтобы ты стал, наконец, живым. Мы же неразделимы. Ты умрешь - я последую за тобой.
ты самый страшный кошмар большинства, как можно быть таким, я до сих пор не понимаю. вечно холоден, вечно на высоте, вечно саркастичен и, кажется, всемогущ;
сколько раз я пыталась переделать тебя, знаю лишь только я;
ты режешь словами так, что лучше бы непростительное в спину;
странно, что у тебя есть друзья, ведь придет время, и ты используешь каждого из них, как столовую салфетку;
ты не жалеешь ни об одном из когда-то совершенных поступков. ты, кажется, даже во дворе нашего поместья в 10 лет копался с какой-то целью. иногда мне кажется, что я не знаю тебя. совсем.
ты никого не любишь, кроме себя. ты никого не любишь, кроме меня. в тебе вообще есть любовь?
иногда мне кажется, что лишь я могу спасти тебя. а иногда, что ты сгоришь, идиот, даже с моей поддержкой, сгоришь.
Это ты, моя радость, собрала по кусочкам
Все его запятые, все его многоточья.
И пока ты их держишь под чутким контролем –
Он живей всех живых, он не чувствует боли
» Chris Zylka
» я жду вас в гостевой. если необходимо, а думаю, что необходимость будет, я дам скайп. конечно же, я его дам, потому что этого персонажа нужно понять и прочувствовать. его ждет непростая судьба, о которой мне хотелось бы поведать лично) но не волнуйтесь, никаких сюрпризов, обещаю.